malamant

На этот пост меня сподвиг

babayasin
, написав: "А я про него не знал..."

Муся Пинкензон

«Майн штеталы Бэлц, майн штеталы Бэлц...» ("Мой городок Бельцы") - эту задушевную еврейскую песенку знают и поют в Израиле, России, Америке, Канаде, Германии, Австралии... А уж жители северного молдавского города Бельцы – и подавно. Так было во все времена: едва еврейский ребенок-бельчанин начинал осваивать какой–либо музыкальный инструмент – мгновенно и навсегда включал в свой репертуар песенку про штеталы Бэлц.

Муся Пинкензон мастерски исполнял мелодию этой песни на скрипке. Едва он брал в руки смычок – душа каждого замирала, в предвкушении чего-то праздничного и необычного...
В свои 11 лет Мусик считался едва ли не профессионалом в исполнительском мастерстве. А играл он с удовольствием, и такое же удовольствие доставлял всем: друзьям, родственникам, друзьям родственников. Ни один школьный концерт не обходился без его участия.
На воскресенье, 22 июня 1941 года, было назначено торжественное открытие 1-ой республиканской олимпиады художественной самодеятельности Молдавии. Мусику Пинкензону предстояло сольное выступление, ведь немного раньше он успешно прошёл отборочный конкурс в Кишинёве. Однако открытие олимпиады не состоялось. Ворвавшись в жизни людей, всё смешала война.
Отец Муси – Владимир Пинкензон – был врачом, и не просто врачом, а умелым хирургом. Его чуткие и опытные руки понадобились уже через день-другой после начала войны - город Бельцы стал прифронтовым городом. Обе местные больницы были спешно переоборудованы в госпитали. Прибыли первые раненые фронтовики, и доктор Пинкензон стал к операционному столу. Фашистские самолёты яростно бомбили город. Появились раненые и среди гражданского населения. Работы у опытного хирурга было много. На границе, на берегу Прута, шли упорные бои. Фронт приближался к Бельцам. В первых числах июля началась организованная, но вылившаяся в стихийную, эвакуация. Сотни людей пешком уходили из горящего города, ехали на подводах и бричках. Немногим удалось попасть на поезда, отбывавших с Северного вокзала. Семья Пинкензонов оказалась в одном из таких эшелонов, который, пройдя через Украину и Ростов, завершил свой путь в Краснодарском крае.
Беженцы из Бельц могли взять с собой лишь минимум вещей. Среди небольшого багажа Пинкензонов нашлось место для скрипки и нотных тетрадей. Поезда с эвакуированными шли долго. Остановки на узловых станциях, бесконечное стояние на разъездах и полустанках. Навстречу, на запад, проносились воинские эшелоны. Оттуда приветственно махали пилотками красноармейцы, бросали детям хлеб и сахар, а на платформах были видны танки, орудия, грузовики. В те моменты, когда поезд с эвакуированными и воинские эшелоны оказывались стоящими друг против друга, бойцы просили мальчика сыграть на скрипке. И маленький бельчанин играл. Это были популярные в те времена песни и мелодии. Скрипка пела о девушке Сулико, о широком полюшке-поле, и, конечно же, «Майн штеталы Бэлц...»

После трёхнедельного пути поезд остановился неподалёку от Краснодара, в Кубанской станице Усть-Лабинская. Здесь эвакуированных разместили по квартирам. В те трудные времена дружба людей разной национальности была, если не явлением, то часто встречающимся фактом. Фактом, разумеется, были и националисты. Но взаимоотношения тогда не носили фестивальный характер. Подавляющее число местных граждан относилось к прибывшим с должным участием. Еврейская семья Пинкензонов нашла приют у русской казачки Полины Ивановны Каленовой.
Владимир Борисович немедленно приступил к обязанностям хирурга в местном госпитале, а Мусик стал учеником 5-го класса станичной школы. Ребята в классе оказались дружными, тепло приняли новичка, тем более, что он мог долго и подробно рассказывать о бомбёжках, которые испытал, о первых днях войны в прифронтовом городе, о путевых впечатлениях. Школьники часто наведывались в госпиталь, чтобы поднять дух раненых бойцов. Мальчишки и девчонки читали им письма и газеты, декламировали стихи, а Мусик ещё и играл на своей скрипке.
Летом 1942 года стратегическая инициатива была в руках Германии. Оправившись от разгрома под Москвой, вермахт развернул крупное наступление на юге. Выдвижение танковых соединений к реке Лаба создало угрозу выхода фашистских войск в тыл соединений Красной Армии. 12 августа, после тяжёлых боёв, был оставлен Краснодар.
Фронт вплотную приближался к Усть-Лабинской. В середине августа немецкие танки и мотопехота ворвались в станицу. Следом за ними в Усть-Лабинскую вступили подразделения эсэсовской зондеркоманды 10 – А.
Палачи к тому времени накопили большой опыт расправы с мирным населением. Кровавый след этого отряда профессиональных убийц и грабителей вёл через Бельцы, юг Украины, Крым и Северный Кавказ. И всюду – расстрелы, расстрелы, расстрелы... Это они в июле 41-го уничтожили оставшихся в городе Бельцы евреев. Всего лишь на год оттянули встречу с ними Пинкензоны и прибышие в одно время с ними в станицу бельцкие евреи. Станицу, которую не успели эвакуировать своевременно.
Военный госпиталь со всем персоналом оказался в руках зверствующих фашистов. Когда заплечных дел мастера из зондеркоманды 10-А ворвались в госпиталь, Владимир Борисович оперировал бойца. Вошедший обер-лейтенант достал из кобуры пистолет и застрелил лежащего на операционном столе раненого красноармейца. Дальнейшие события разворачивались быстро, по стандартному, отработанному фашистами сценарию. За пару дней немцы произвели массовые облавы и аресты. Хирурга Пинкензона уговаривали оперировать раненых солдат фюрера. За это обещали даже сохранить жизнь. Отказавшись наотрез, доктор сам себе подписал приговор.
Захваченных в плен евреев немцы повели на расстрел на берег Кубани. Местному населению – и большим, и малым - в строгом порядке надлежало наблюдать казнь. Среди них были одноклассники Муси, их родители...
Первым упал, сражённый пулей, отец мальчика, Владимир Борисович Пинкензон. Затем, подкошенная автоматной очередью, упала мать, Феня Моисеевна. В этот момент прямо на палачей двинулся мальчик со скрипкой в руках. Срывающимся от волнения голосом он проговорил:
- Разрешите мне напоследок перед смертью сыграть на скрипке...
Фашистам это предложение показалось забавным. Неожиданные развлечения даже при профессии палача, оказывается, вызывают любопытство... Играть позволили.
Муся взмахнул смычком, и над Кубанью поплыла мелодия. Станичники сразу уловили знакомый мотив. Над потрясёнными людьми неслись волнующие и негодующие звуки «Интернационала». Всё увереннее и громче звучала мелодия, слова которой машинально шептали станичники: «Вставай, проклятьем заклеймённый, весь мир голодных и рабов...» Солдаты с недоумением смотрели на офицера. Тот не верил своим ушам – и вырвал из своей глотки лающий крик приказа - застрочили автоматы…
Они упали рядом: мальчик и его скрипка.
Этот момент вошёл в историю и обессмертил юного бельчанина. Возможно, такой факт сегодня может показаться малозначимым – для тех, кто не знает о влиянии «Интернационала» на самосознание людей в те годы, когда он призывно и вдохновенно звучал. Но такое исполнение – под дулом автоматов – было патриотическим подвигом. Это был не только подвиг, это был протест, гнев 12-летнего бельчанина по отношению к откровенному фашизму, с которым он столкнулся и осознал в свои юные годы: фашизм – не отдельные, частные эксцессы, а политика, направленная на истребление народов.
Сегодня на месте расстрела стоит обелиск. Из уст в уста, из поколения в поколение передавались рассказы о подвиге юного пионера Муси Пинкензона. Очевидцы поведали о трагическом и героическом событии известной писательнице и публицисту Елене Кононенко, которая в 1943 году в качестве фронтового корреспондента побывала в станице. Она первой осветила его историю читателям «Правды» - в том же 43-м. А через несколько дней её статья была перепечатана в «Пионерской правде». В книге «Юные пионеры – герои войны» можно прочитать подробный материал о Мусе Пинкензоне. Отвага маленького скрипача вдохновила скульпторов А. Лебедева и Н.Эпельбаума – памятники их работы стоят в Краснодаре и Усть-Лабинске. Писатель и журналист Саул Наумович Ицкович (1934—1988) написал о нём книгу «Расстрелянная скрипка».
А что же «Майн штейталы Бэлц»? В Бельцком историко-краеведческом музее была создана страница о Мусе Пинкензоне, - все! С той военной поры несколько поколений журналистов Молдавии время от времени взывали к памяти о скрипаче-герое, пытаясь заодно достучаться к власть имущим. Чиновникам было не до памяти – и оттепель миновала, и перестройка перестраивалась... Ваша покорная слуга в 1998 году подготовила телевизионный очерк, где о школьных годах героя рассказал его одноклассник. Через эфир обратилась к градоначальникам: не сохранился дом, где жил мальчик с семьёй, но уцелела школа, где он проучился 4 года. Мемориальная доска могла бы украсить её и обогатить память всех горожан. В 1999 году написала очерк - все о том же. Какое поколение журналистов будет более удачливым?!

P.S.
Как сообщили мне коллеги из Бельц, на здании общинного дома «Хэсэд Яаков» в 2007 году в память о бесстрашном скрипаче установлена мемориальная доска. Переулок Пушкина, где находится общинный дом в Бельцах, переименован в переулок Муси Пинкензона.